фотографии

пресса

ссылки/баннеры

разное

гостевая книга

форум

чат

архив новостей

© 2002-2007

mailto:qwwi@mail.ru 

>>ПРЕССА<<

Андрей Руденский: В «мыле» по Донцовой снимался из-за Парижа

"Собеседник", сентябрь 2003 г.

На мое предложение встретиться в уютном ресторанчике в Камергерском Андрей отреагировал так: «А там тихо? Народу немного? Мы сможем спокойно поговорить?» Вот они, издержки актерской профессии, подумала я тогда. Мне казалось, бешеную популярность принесли Руденскому такие телесериалы, как «Остановка по требованию», «Другая жизнь». Но выяснилось, что у артиста на сей счет совсем другое мнение.

Даже в плохие времена ездил на такси:
— Обидно слышать, что я стал знаменит благодаря «Остановке». Главная роль в «Климе Самгине» — вот что принесло мне бешеную популярность. После первой же серии, показанной по телевидению, я в буквальном смысле проснулся знаменитым. А потом было еще 13! Мне не давали проходу на улицах, в магазинах, на рынках. Я не мог спокойно ездить в метро и уже тогда, в середине 80-х, стал пользоваться услугами таксистов. Так что «Остановка по требованию» лишь добавила известности. 
— Простите, Андрей, но сегодня ТВ не так часто показывает фильм «Жизнь Клима Самгина». Многие его, наверное, не помнят, а большинство, по-моему, просто не имеют о нем представления. 
— Вы лукавите. Конечно, не всем эта картина нравится, кто-то ее не видел. Тем не менее, поверьте, многие ее знают, помнят и любят. Правда, бывают и курьезы. Как-то читаю анонс этого фильма в телепрограмме: «В ролях: Калягин, Соловей, Богатырев, Джигарханян, Гундарева и другие». Оказывается, исполнитель главной роли — это «и другие». Прежде, когда было больше самомнения, обижался. Сейчас отношусь к этому спокойнее, и все-таки иногда задевает: почему такое невнимание?.. К слову, буквально накануне нашей встречи на одной модной тусовке молодые люди говорили мне спасибо именно за «Самгина». 
— Отчего вы так щепетильно обсуждали место нашей встречи — поклонницы проходу не дают? 
— Да нет, слава Богу, все мои поклонницы ведут себя более или менее интеллигентно и вежливо. Они общаются между собой, всегда все знают. Бывает, захожу на свой неофициальный сайт, а там уже предупреждение: «Смотрите новый фильм... Там будет играть Андрей. Ура!» Есть две потрясающие, уже немолодые женщины, которые могут принести цветы и, чтобы меня не беспокоить, воткнуть их в дверь; оставляют какие-то сувениры. Они удивительно верные, деликатные и, что особенно радует, никогда не вмешиваются в мою жизнь... А сейчас вот ехал к вам, и водитель, узнав меня, тут же спросил: «Ничего, если на «ты»?..»
— Раздражает?
— Да нет. Я не считаю это хамством. Он — спортсмен, занимается вольной борьбой. Может, так воспитан. А может, это стиль жизни, поведения. В таких ситуациях стараюсь понять человека, часто даже оправдываю какие-то поступки. В конце концов, мне и нужно-то потерпеть 5—10 минут, пока еду в машине. Я вообще-то бесконфликтный, даже если люди раздражают меня, часто не показываю вида. 
— А вы что, сами не водите? 
— Не-а. Пока не хочу. И не пытался оценивать, почему. К слову, многие наши известные люди не водят машину. А я даже в самые плохие свои времена ездил на такси.

Меня осуждали за то, что пошел в манекенщики:
— Плохими временами вы называете 7 лет простоя в кино? 
— Конечно. Я ведь совсем не снимался. Было ощущение, будто уехал куда-то за тридевять земель и меня все забыли. 
— Упадническое настроение, депрессия, предательство друзей и жены — все «прелести» безработицы испытали на себе? 
— Ну-у, это вы чересчур хватили. Слава Богу, обошлось без предательств. Друзья у меня верные, проверенные. Все-таки мы вместе с начала 80-х. Да и с женщинами мне везло. 
— Любимая как вела себя в этот момент?
— Наверное, я счастливый — вокруг меня нет глупых людей. А если они появляются, то сразу и исчезают. Я считаю, отвернуться от близкого человека в сложной для него ситуации — неумно, жестоко. Для чего же мы существуем рядом, как не для поддержки и опоры? 
— Чем зарабатывали тогда?
— Был театр, зарплаты которого хватало лишь на то, чтобы доехать до него и обратно домой на такси. Немного занимался дизайном интерьеров — все-таки есть архитектурное образование. Все остальные заработки — минимальнейшие, буквально копеечные — случались вне профессии. Поэтому, чтобы не сойти с ума, придумывал себе разные занятия для мозга — выращивал диковинные цветы, коллекционировал стекло, учил итальянский. Мне нужен был какой-то релакс. Так я себя успокаивал. И как видите, выжил.
— Тот период вас чему-то научил? 
— Терпимости, выносливости. Это была самая настоящая проверка на прочность. Я оказался сильным человеком.
— Неужели ни разу не возникло мысли: может, зря когда-то променял архитектуру на Мельпомену? 
— Хотелось ли мне в тот момент уйти из актерской профессии? Нет. Я еще не наигрался. Не все сказал. К тому же все 7 лет я абсолютно честно, искренне верил в то, что завтра мне позвонят и предложат роль в кино.
— Но ведь после Щепки вас тоже не взяли ни в один театр — говорили, ваше лицо годится лишь для одеколона «Саша»...
— Ну, что ж, мне вешаться надо было после таких слов? Уезжать домой, в Свердловск, не хотелось, и я пошел работать к Славе Зайцеву манекенщиком. Многие меня тогда осуждали — все-таки это был 1984 год, действовали еще стереотипы совкового мышления. Но через полгода мне предложили роль Самгина, и я легко расстался с «модельным бизнесом». (Улыбается.) 

Ни Донцову, ни Маринину я так и не прочитал:
— Сейчас вы сериальный актер, как бы к этому ни относились... 
— А сейчас все сериальные! 
— Возвращение в кино началось с «Остановки»? 
— Нет, за полгода до этого Игорь Апасян, который когда-то снял меня в «Морском волке», предложил роль в «Маросейке, 12», и я очень-очень ему за это благодарен. 
— После этого сериала о вас вспомнили другие режиссеры и завалили работой? 
— Очень скоро меня действительно утвердили на роль в «Остановке», потом начались съемки еще в каком-то фильме. И сейчас мне уже говорят, что я не схожу с экрана. Но это оттого лишь, что сериалы кочуют с канала на канал, и создается впечатление, будто меня в самом деле много. А я не могу сказать, что буквально завален работой.
— Тем не менее 1 сентября на СТС стартовал новый сериал с вашим участием — «Даша Васильева» по романам Дарьи Донцовой. Читали ее до съемок? 
— Нет, это совсем не моя литература — Донцова, Маринина... Даже начав сниматься, не читал. Мой герой француз Аллан — один из главных персонажей, из-за которого в основном и происходит сыр-бор.
— Что же привлекло вас в этой истории? Съемки в Париже? 
— Не без этого. (Улыбается.) Правда! Тем более что прежде мне не доводилось там бывать. 
— Город оправдал надежды?
— Не то слово! У меня там произошла любовь... Я влюбился в Париж. Совершенно! С головой! Мне понравилось все! Абсолютно! Даже не ожидал от себя этого. 
— Каков, по-вашему, главный недостаток наших сериалов? 
— Они, простите, очень... сериальные. Это видно и по качеству всего фильма, и по качеству отдельных кадров. Бешеные скорости, схематичный внешний ряд. Все упрощенно — декорации, костюмы... Я пытался говорить, что какие-то вещи просто безвкусны и оставлять их нельзя. Но, к сожалению, это неизбежно приводит к конфликту и наживанию врагов. А я ни того ни другого не хочу.
— Тем не менее именно сериалы — настоящее и будущее нашего кино? 
— Думаю, нет. Но они должны быть. Правда, на качественно другом уровне. Ко мне сейчас приехала мама, и я одним глазком иногда смотрю с ней какой-то иностранный сериал — «Земля надежды», кажется. Не поверите, он очень профессионально снят. Там потрясающие костюмы, хороший кастинг, замечательная работа художника... 
— У нас таких нет? 
— Есть. 
— «Идиот»? 
— Может быть. 
— Из принципа не смотрели? Слышала, вы уже много лет мечтаете сыграть князя Мышкина. 
— Да ну что вы! Какие-то кусочки я видел, полностью же смотреть фильм просто не было времени. 
— Считаете, неэтично звонить режиссеру и предлагать себя на роль? 
— Несложно позвонить режиссеру, если ты уверен, что это твоя роль. Когда очень хочется — какая уж тут может быть этика? (Улыбается.) А потом, все же можно делать этично. Не надо подавлять в себе сильные желания. Но в данном случае это была роль для Евгения Миронова. У меня был случай, когда я, прочитав сценарий о Блоке, которого тоже очень хотел сыграть, позвонил режиссеру. Через год после этого телефонного знакомства мы встретились, состоялись пробы... 
— Но фильм не вышел? 
— Он не вышел ни со мной, ни, кажется, без меня. Во всяком случае, я про него ничего не слышал. Мне сказали, что причина банальна: я должен был сыграть поэта с 17 лет, когда он влюбился в Менделееву, до конца его дней. Но как бы ни ухищрялись гримеры, сделать меня сейчас 17-летним они вряд ли смогли бы. А жаль.

Нужно все время немножко сходить с ума:
— Вы упомянули о своей маме. Когда-то ведь она сильно переживала, что вы бросили архитектурный институт и подались в артисты...
— Она переживала только в тот момент, когда в 1981-м я вдруг заявил, что ухожу из архитектурного и уезжаю в Москву. Но когда через четыре года я снялся в «Самгине» и стал известным, думаю, у нее уже были совсем другие эмоции. 
— Сейчас она довольна вами? 
— Конечно. Но если бы я был звездой Голливуда и получал за один фильм сумму с большим количеством нулей, наверное, она была бы более довольной. 
— Мне кажется, для мамы благополучие сына — это не только сумма, лежащая у него в портмоне. 
— Согласен. Но чего скрывать, и нам хочется зарабатывать много. Мы же не аскеты — не можем уйти в скиты и жить там, обходясь без денег.
— Очень цените комфорт? 
— Да. И между прочим, внутренний — не меньше внешнего. 
— К слову, о Голливуде. Вы же недавно снялись в картине американского режиссера «Санкт-Петербург — Канны экспресс»? 
— Снялся. Да так, что вспоминать не хочется... Произошла странная история. Когда мне предложили работу в фильме, я подумал: «Небольшая роль у известного режиссера? О’кей, пусть будет». Но, получив в день отъезда сценарий, понял, что это вовсе не роль, а маленький эпизод. Что было делать? Может, кто-то и отказался бы в последний момент. А мне было неудобно, я считаю, это непрофессионально, неэтично. Словом, в тот момент меня мучили и разочарование, и совесть. Наверное, не самые подходящие для этой ситуации чувства, но я все-таки поехал и сыграл портье в гостинице. Знаете, есть такое амплуа — «кушать подано»? Вот я сделал это, только на английском языке. Переживал потом страшно. Ну да ладно. 
— Вам неудобно было отказаться в последний момент. А смотреть на себя в роли «кушать подано» удобно? 
— Ну, все, все, я уже остыл. Что случилось, то случилось. Мы много делаем в жизни поступков, о которых впоследствии понимаем, что могли бы их не делать. Что ж теперь, за все винить себя? Надо отпустить их обратно, забыть и жить сегодняшним. 
— Всегда получается? 
— Я стараюсь так делать. Хотя и понимаю, что простить себя — это самое сложное. 
— Неужели? По-моему, человек всегда может сам себя оправдать. 
— Не-е! Вы что? Помните сцену в фильме Таланкина «Бесы», где я играл Ставрогина, а Вячеслав Тихонов — священника? Ставрогин много чего совершил в своей жизни, виноват в смерти девочки... Но когда он просит прощения у Бога, священник спрашивает его: «А вы самого себя-то простили?» — «Да». — «Так зачем же вам искать еще прощения у Бога?» 
— Интересно, о своей поездке в Нью-Йорк ради знакомства с Гленн Клоуз вы тоже никогда не жалели?
— Нет, конечно. Как можно об этом жалеть? Это же было нормальное сумасшествие. Я вообще хотел бы, чтобы все люди были такими сумасшедшими... 
— И что, вы встретились с ней, общались?
— Да, ей рассказали обо мне как о «русском Джереми Айронсе» (мне страшно не нравилось, когда меня так называли, но что было — то было), и через моих друзей она пригласила меня на свой спектакль, заинтересовавшись именно этой схожестью. А в прошлом году Клоуз приезжала в свите Армани, привозившего в Москву свою новую коллекцию, и я пошел на показ не ради Армани, которого люблю, а опять же ради нее. «Здравствуйте, — сказал я. — Мы встречались на вашем спектакле на Бродвее». «Извините, — ответила звезда. — Очень приятно. Хотя я вас не помню». Но я не обиделся и все равно люблю ее. 
— Кстати, о любви. Вы как-то сказали, что два человека не могут жить вместе 10—20 лет... 
— Жить могут. А вот чтобы все это время любили друг друга — такое случается крайне редко. 
— Может, это просто вам трижды не везло? 
— А кто сказал, что мне не везло? Если мужчина три раза был женат, это еще не значит, что он несчастен. Я считаю, в течение жизни нужно любить больше чем один раз. Многие же за любовь принимают дружбу, сожительство, привычку, устоявшийся быт. Можно жить вместе и 30 лет, и 40. Но отношения без свежести чувств, остроты восприятия, без страсти, наконец, нельзя назвать любовью. Мозг должен быть постоянно возбужден. Нужно все время немножко сходить с ума. 
— Вы сейчас в таком состоянии? 
— К сожалению, нет. В покое. 

Татьяна Петрова.

----------